Александр Масляков — о том, как получил благословение от Ширвиндта и в 36 лет заслужил звание ветерана, почему КВН хоронят, а он и не собирается умирать, как у Александра Первого вырос Сам Самыч, легко ли добиться своего, не обременяя просьбами президентов, и чем многоточие лучше точки.
— Уж который час беседуем, Александр Васильевич, но почти не говорили о заслуженных ветеранах движения, о ваших отношениях со старыми кавээнщиками.
— Признаюсь: количество точек нашего соприкосновения вне клуба невелико. По молодости дружил со многими игроками, активно общался за рамками программы, но в последние годы моя частная жизнь протекает отдельно от телевизионной ипостаси. Стараюсь не смешивать одно с другим. Мне есть чем заняться, с кем общаться. Не могу утверждать и того, что сильно интересуюсь, как складывается карьера бывших кавээнщиков. Ах, Масляков сидит у телевизора и со слезами умиления следит за вчерашними подопечными. Да, смотрю на их экзерсисы, но с разными чувствами. Бывает, искренне возмущаюсь, видя, как порой по-дилетантски все делается! Художественная самодеятельность умилительно смотрелась на студенческой сцене, но на профессиональных подмостках от нее откровенно коробит. Не каждый годится на роль человека-оркестра, один способен брать лишь ноту дo, второй — рe, третий — ми. Вместе складывается ансамбль, команда, а порознь ничего толкового не выходит. Часто пытающимся солировать не хватает актерской выучки, сценарной глубины, драматургической основы. Всему нужно учиться. Нельзя бесконечно вылезать за счет драйва и внутренней энергетики, это приедается. Впрочем, не хочу никого персонально критиковать, чтобы не быть обвиненным в субъективизме и пристрастности.

«Итоги»